Воспоминания кяхтинского купца М.Ф. Немчинова

 

[Не ранее 1865 г.]^[B]

<…>^[C] Аз-земля-ерз – азъ; буки-ик (бу), како-иже (ки) – буки и так далее^[1]. Выучив склады, начали: аз – ангел, ангельски, архангел, архангельски; буки – Бог, Божество, Богородица, Богородичен; веди – владыко, владычен и на все прочие буквы иносказательно, потом молитвы и цифры: аз – первый, веди – второй (почему, дескать, второй не буки – не детское дело), затем знаки препинаний: кавыка, ерок, запятая, точка, двоеточие, оксия, савария^[D], камора, краткая, звательство^[E], титло, слово-титло и что-то еще – и не припомнится, и писание по иероглифам старинного содержания…^[F] и так далее. Тем учение и окончилось, но уже по причине родителей, чтобы не переучить, боясь, [что] умен будет – отцов забудет. Прими Бог в Царство Небесное учителя, он строго взыскивал и пучками розог заставлял знать десять заповедей, говоря, что это первый долг христианина, и заповеди выслушивал наизусть в день по нескольку раз и хорошо сказавшего подзывал, гладил по голове и называл капралом, и к тому же краткое нравоучение: будь благочестив, уповай на Бога, люби Его всем сердцем, приятели тебя полюбят, да и неприятели не могут ненавидеть; и все это Немчиновым сохранено в памяти и доныне, как дважды два четыре, и с любовью высказывается другим.

Кончив учение, занялся под руководством родителя домашним бытом, рубил дрова, косил сено, возил все это, одно лето носил кирпич на церковь, получая 40 к[оп.] асс[игнациями] в день. Завелось семь скотин: лошадей 4 и коров 3. Между этим выучился делать стулья, столы, шкапы, рамы, вставлять стекла и на четырнадцатом году все это знал вполне и уже работал у Рещикова столярную работу по 1 р[уб.] 25 к[оп.] в день. Но представился другой случай, более выгодный, – поступить в приказчики к тарскому купцу Василию Харламовичу Мосеевскому для торговли по уезду с крестьянами, а кто не знает, насколько эта торговля разнообразна: везя большой ларь под словом фурман на двух больших лошадях, набитый на деревенскую руку, начиная с булавки и до головных кокошников, вышитых мишурой, и с чарков^[2] до сафьяновых [сапог] красных, с букетом на передке зеленых лент, а зеленого цвета с красной лентой, также все плательное и затем крючки, запонки, застежки, серьги, колечки, супиры^[3], пояски с мишурными бубенчиками – и всего этого дребеденя на 8000 руб. в то время ассигнациями. Можно было заместить огромный магазин, лишь бы было разоставлено тщательным образом и опытной рукой. За две поездки, продолжающихся по два м[еся]ца вместе с хозяином, Немчинов получил все уже на свой отчет и продолжал ездить один с работником, зауча эту торговлю, и мягкостью природного характера нашел любовь крестьян и крестьянок, которые из любви к доброте Немчинова иногда переплачивали лишнюю копейку, а это дало его хозяину хорошие барыши, и хозяин платил Немчинову 20 руб. асс[игнациями] месячного жалованья и сверх того делал награды.

Экипировавшись денежными средствами и рассуждая о предстоящей военной службе, воображая ее по тому времени неотрадною по отзывам: перевернулся – бьют и не довернулся – бьют, стало заботить молодого Немчинова, а привлечение к другому призванию стало наводить грусть на всю семью, поэтому, имея деньжонку, пришла мысль еще попытать счастья выйти в мещане или уже предоставить Богу судьбу – чему быть, тому не миновать. Выискался адвокат, секретарь полиции, добрый человек, взялся за 100 руб. асс[игнациями] и три пары уток повести дело и, быв благородным, объявил, [что] пока не исходатайствует свободы Немчинову, не возьмет ничего, а облокачивался он на успех дела чрез брата его, бывшего советником в Тобольске. И вот прошение пошло по принадлежности и, как вероятно, с частными письмами [следовало] дать ход и сделать зависящее. Старик отец и возмужалая мать, чтобы подкрепить ходатайство, если оно удастся, еще и милостью Божией, дали обет ежегодно, пока живы они и сын их, служить благодарственные молебны чудотворно-явленной иконе Николая Можайского^[4] на болоте, у заимки благочестивого старца, рыбопромышленника Сомсонова, в 6 верстах от города Тары, на берегу реки Иртыша. И когда, Бог дивен в судьбах верующих, чрез полтора года получилось сведение чрез тарскую полицию объявить отставному солдату Федору Немчинову, что сына его причислить к податному состоянию в мещане и взыскать подати, восторг всей семьи был неописанный, слезы радости, не могущие выразить слов, а лишь сопровождались общими объятиями и сладкими слезами и матерними причитаниями. Вот, наконец, успокоясь, возник вопрос платы за ходатайство и за подати, а еще на радостное, по русскому обычаю, угощение – денег не хватало. Отец выразился, что продаст весь скот и последнюю его сивую кобылу как проматерь его скотоводства и сверх того продаст последнюю рубаху и останется доволен тем, что сын, его солнце, останется при нем. И, благодаря Бога за его милости, сбылось: надеющиися Нань да не погибнут, но имут живот вечный^[5], устроил все к утешению семьи.

Добрые соседи и родные были все рады этому счастью старика Немчинова – все [его] любили, он был старик умный, находчив[ый] и назывался всегда сверстниками «брат Федор», молодыми – «добрый дядюшка Федор», а желающие жениться всегда его более избирали тысяцким^[6] или посредником между священником отцом Афанасием и нередко вместо денег рассчитывались возом-другим сена, смотря по состоянию женящегося; и старик Немчинов до самой смерти был шутлив до анекдотов и пословиц.

У молодого М.Немчинова стали рождаться идеи соискательства прочной будущей жизни, и волей Божией немного надо было внушить ему, что есть Кяхта, [которая] зовется золотое дно^[7], и мечте его пособил добрый, благородный, родстволюбительный и богопочитательный старец Андрей Семенович Немчинов, дядя М.Немчинову хотя и в третьем колене, но с чувствами пособи ближним твоим^[8], а это было не тяжело: сын его, Яков Андреевич^[9], став тоже по заслугам чрез обожаемого добродетелями общего дяди Ивана Михайловича Немчинова^[10], которого помнит Кяхта и доныне, и чрез свою смековатую торговую деятельность Яков Немчинов стал купцом 1‑й гильдии и комиссионером от других и ныне уже за добрые его [заслуги] и уменье вести дело коммерции советник и кавалер орденов Станислава и Анны, в то время, проезжая чрез Тару в 1846 г. в Нижегородскую ярмарку с купцом же Александром Котельниковым^[11], по рекомендации его отца о М.Немчинове с хорошей стороны, заявил желание принять М. Немчинова к себе в услужение. Вот и опять запятая – как добраться до Кяхты. М.Немчинов не стеснился трудом: зная, что товары Якова Немчинова пойдут в Кяхту на своих лошадях, принял предложение быть работником и бесплатно руководить четырьмя лошадьми, т. е. связкой, запрягая и выпрягая каждую станцию.

Но вот самый грустный период жизни М.Немчинова: как сказать родителям, что он их оставит. Начав сначала при общем разговоре о своем городе, что он глуховат, беспромышлен и кроме сельских работ в будущем для М.Немчинова ничего не представляется, а слышал много хорошего о Кяхте, поставив на вид старикам примеры таких же, живших и живущих в Кяхте, и однако сопливых в Таре, а в Кяхте уже купечествующих, примкнув при этом, [что], если бы он уехал в Кяхту, то всеми силами постарался бы выучиться и трудиться для поддержки их и для своей будущности, и сказав: «Добрые Тятинька и Маминька, – как звал всегда их, – благословите меня, и я уеду в Кяхту». Вместо ответа были истерические слезы и в рыданиях упрек, кто нас похоронит. Это было ножом по молод[ому] Немчинову, и он тысячу раз раскаивался и сказал: «Но я не поеду». Старики, успокоясь, однако ж у матери, не морщась, текли ручьем слезы, отец, часто говоривший, [что] военные не плачут и, как [будут] похоронены, не тужат, и видал скупых солдат и при деньгах, [а] когда помрет, клали в артельных рубахах, и говорит матери, шутя: «Полно, Катюшка, дурочка, плакать, пусть с Богом едет; мы умрем, сверх земли не положат, а в чем, то Бог пошлет: мертвые сраму не имут, есть будет нечего, пойдем в богадельню». И тотчас же перекрестил сына, сказав: «Но, сын, поезжай, куда хотишь, благословляю на все четыре стороны, ушел бы в солдаты, тоже угнали куда-нибудь, а как грамотного сделают фе[ль]дфебелем, а это хуже каторги: за каждого солдата отвечай, да, пожалуй, палками отдубасят, а теперь ты сам себе господин, но, сын, не забудь моего тебе благословения: где бы ты ни был, кому бы ни служил, не пей вина – пьяниц люди не любят, и за чужую соломинку не запнись, т. е. чужой копейки даром себе не бери, то Бог даст тебе счастья, а будешь богат, то на честь не накупайся^[12] и с чести не вались, давай милостыньку и бедным пособляй, потому ты видел, как иногда нам с тобой было трудно: умеешь и работать, да денег нет, и двух золотников чая не на что купить, а попросишь у богатого в долг, и если он не даст, то как больно сердцу, а то, пожалуй, у другого и есть нечего, то не дать ему грех тяжкий от Бога». Мать тут же и упала, залилась слезами и причитаниями: «И замерзнет-то он, и вши-то его заедят, и злые люди смутят» – и конца не было, но, видно было, покорились общей судьбе, и Немчинов собрался.

С теплым меховым куртиком^[13], серыми суконными штанами, овчинной нагольной шубой^[14], конинной дохой, тумаком^[15] вместо шапки и собачьими мохнатками^[16] вместо рукавиц, мать напекла горячих каралек-витушек^[17] целый мешок 11 декабря 1846 г., и благодаря навыку, перенесенному в детстве, Немчинов успевал своей расторопностью делать все скорее, чем опытные работники, и при причинах, не благоприятствующих, со стороны едущего обозного приказчика, брата Як[ова] Анд[еевича] Николая Андреева Немчинова^[18], выехав из Тары 11 декабря, плелись до 14 апреля 1847 г. Тогда Мих[аилу] Немчинову, хотя, как мальчику по годам, но возмужавшему в понятиях, было и прискорбно, но свойство его характера все превозмогло, и вот наконец он в Кяхте среди незнакомых, однако ж скоро приобрел и здесь ласки и хозяина Я[кова] А[ндреевича], и к тому же живущих на одном дворе служащих купцов Котельникова^[19] и Веретенникова^[20], а затем и пошло, и пришлые все полюбили Мих[аила] Немчинова, а затем и китайцы, народ хотя и необразованный, но хитрый и вообще предосудительный, по замечаниям физиономии тотчас же определили, что М.Немчинов парень добрый. Это с 14 апреля шло до 14 июня. Этого дня Яков Андр[еевич] уехал в Нижегородскую ярмарку^[21]. Проводив его, примерная из жен Кяхты Александра Григорьевна^[22], до Липовской, первой от Кяхты станции, – 18 верст, с ними же и Мих[аил] Немчинов.

Воротясь обратно, на М. Немч[инова] легла обязанность эконома купить все съестное и прочее в гор. Троицкосавске в 4 верстах от Кяхты, ездя чуть не ежедневно, между тем надо было принять меры поучиться всему текущему и вникнуть в прошедшее существование в Кяхте, занялся с горячностью за чистописание, чтение книг, какие попадали под руку от добрых людей: церковные с Псалтири, Четьи минеи до Евангелия, светские с «Мирзы Хаджи-Бабы»^[23], «Парижские тайны»^[24], «Вечный жид»^[25], добрался до истории Конфуция^[26] и последовательно современные журналы с «Ведомостей» матушки Москвы^[27]; и как свободное летнее время в Кяхте и при молодых силах поставил за правило ходить каждый день в гостиный двор, где ознакомился со всеми артикулами товаров, проходящих в Китай, и привозимы[х] из Китая чаями, переписал для себя положение на обмен товаров с китайцами^[28], сортировку всем чаям, выучив китайские буквы, фамилии выставляемых на цыбиках^[29], формы на все записки, относящиеся до торговли как по компаньонской конторе, а равно и Кяхтинской таможне, и нередко просиживая целые почти ночи без сна, скоро сознакомился с людьми, благодаря, что все не отказывали любознательности, а уже при навыках внутренней торговли с малых лет сошелся с гостинодворцами, особенно ведущими большое дело, известными Лебедевыми, Тихомировыми, Котовыми^[30], Марьинским^[31] доверенным Соколовым, купцом Новиковым^[32] и на первых же порах стал пользоваться маленьким доверием дней на десяток, на м[еся]ц, беря мелочи, киноварь^[33], камфору^[34], табакерки и успел поспекулировать, закупив весь корень сансапарель^[35] от 6 до 10 руб. за фунт с тем, чтобы брать частями по мере денег, но, спасибо, верили на время без денег до 300 фунт[ов] и, продав ее всю в одной цене по 12 руб. за фунт, – вот на первый раз появилась и своя деньга до 2000 руб., и живо представилось молодому воображению: стало быть, поэтому и зовут Кяхту золотое дно.

Вот началось переобмундирование широких плисовых штанов, але[кса]ндрийской рубахи^[36], красного с кистями кушака, плоской фуражки с кисточкой (все это нашлось в Таре на богатую мещанскую руку), давай-ка приниматься за сюртуки, брюки, жилеты. Хозяйка дала поношенные два сюртука и брюки, а [так] как Як[ов] Анд[реевич] и рослый, и порядочного сложения, то вышли не тришкины кафтаны, а раздолье, еще и с запасами по прошвам. Экипировавшись, Немчинов сам себя не узнавал и думал, он богаче Креза^[37].

Вот в октябре воротился хозяин и, к удивлению его, чрез 4 м[еся]ца нашел М.Немчинова совсем не таким мужиком, как оставил. Дело коснулось до дела. «Миша, – говорит хозяин (как его звали хозяин и хозяйка), – съезди или сходи туда-то за тем-то, да сделай так». Ответ на это: «Знаю, и это знаю, и [то] знаю». Все удивило Як[ова] Андр[еевича], и вот с этого времени запрягли раба Божия Михаила во все тяжкие: и в таможню, и в гостиный, и в Маймайчен^[38], и написать, и записать, и переписать, что называется, хуже Савки^[39]: в понедельник Савка – мельник, от среды до четверга Савка – пан, а Немчинову и этого не было. И вот запрягли и в доверенные по торговле под личным будто бы хозяина надзором, потому как допускались вполне [с] 21 года, а Немчинову было лишь <…>^[G] лет, да и правду, молодому возиться с таможней было нелегко: она бывала очень взыскательна, а особенно бухгалтерский стол, где доводилось выдерживать крупные оппозиции по роду объявлений, росписей реестров, переводам пошлин, по привескам чаев, по вычислениям премии на бумажные товары, где бывал самый дробный вес, и арифметике конца не было. Тут же положение со всеми его изгибами, с накладками, складками [по] безвыходным лабиринтам выдумок, особенно по роду пушных товаров, деля их по сортам: настоящих рослых, перерослых, битых, подседелых, полуволосых и т. п.

Однако ж Немчинов сумел разобрать всю эту паутину и снискал себе любовь всех таможенных чиновников от директора до досмотрщика, а солдаты, служащие при таможне, и они же работали, любили Немчинова больше всех за то, что он их без причины никуда не гонял, а все было предварительно обдумано, а за особенный соблазн, приходя на совок чаев^[40], прочие давали солдатам сорный чай, навалившийся на землю или полы в пакгаузах, то самокорыстие солдат заставляло иногда и погрешить, насыпать больше, что делилось в конце дня по равным частям всем: и служащим, и рабочим, но если давался чай чистый, то это поступало в пользу того, кому дали; и Немчинов, жалея портить добро и сыпать на пол, завел себе порядок давать каждому рабочему при этой операции по фунту чая чистого, который продавался 4 р[уб.] ас[сигнациями] или 1 р[уб.] 10 к[оп.] до 1 р[уб.] фунт и не менее 80 коп., то солдаты, дорожа этим, тщательно избегали сыпать на пол и боясь того. Если Немчинов замечал много чая на полу, то лишал дачи чистого чая.

И служение свое М[ихаил] Нем[чинов] у Як[ова] Андр[еевича] Немчинова провел с 14 апреля 1847 г. до генваря 1855 г., и при хорошем ходе вообще торговли Немчинов уже состоял купцом по третьей гильдии. Между тем [он] отнес службу в Таре градским старостой, заплатя 550 руб. сер[ебром], в 1854 г. с 10‑го ч[исла] сентября по 5‑е ч[исло] декабря [был] компаньоном торгующего на Кяхте купечества^[41] и уже был всеми любим и пользовался как расположением общества и большим доверием хозяина, и у Немчинова образовался свой капиталец из 17 т[ыс.] руб. сер[ебром]. Видя еще хороший ход кяхтинского дела^[42] и рассчитывая на доверие, Немчинов решился отойти от хозяина и повести по мере уменья свое дело, и вот оно пошло и очень счастливо. В звании купца первой гильдии с 1856 г. на 17 т[ыс.] руб. купил 300 ящ[иков] чаев, и вдруг, по неурядице в Китае, чаи подорожали, продав их, капитал вырос до 35 т[ыс.] Потом сдешевели русские товары. Накупив их в Кяхте: сукно мизиритское^[43] 36 руб., корновое^[44] 18 р[уб. за] половинку^[45], нанку^[46] 5 к[оп.], вейвирет^[47] Морозовых^[48] № 5 и 6‑й по 12 к[оп.] арш[ин], юфть томскую Шумилова^[49] 2 р[уб.] 47 к[оп.], бумагу писчую 90 к[оп.] стопу^[50] и, продержав эти товары более года, взял и опять большую пользу, а между тем все-таки не оставлял и мелочную торговлю рогами изюбревыми^[51], струей кабарожьей^[52], мерлушкой забайкальской и всем, что бы ни пришлось, лишь [бы] было выгодно, а также и китайскими товарами всеми, какие привозят китайцы, именно трудясь неусыпно каждый день, а иногда и ночи, если требовало дело.

И уже с капиталом более 100 т[ыс.] руб. сер[ебром] повел свои дела и к тому же дела доверителей Ивана Яковлевича Куликова^[53] ж, Николая Семеновича и Иннокентия Семеновича Котельниковых^[54], Алексея Семеновича Губкина^[55] и Ивана Алексеевича Подаруева^[56], беря за комиссию по 1 р[уб.] 60 к[оп.] с места^[57] чая байхового и 36 коп. с кирпичного, вымены чаев^[58] доходили от 17 до 30 т[ыс.] ящиков. И в хороший период торговли на Кяхте собственное дело поставил на обширный объем, пользуясь доверием поручительства, открыл кредит себе у казны [для] перевода пошлин по аттестату до 15 т[ыс.] руб. и обязательствам с залогом товаров от 30 до 60 т[ыс.] руб. ежегодно, а иногда по роду дела весь этот отсроченный кредит доходил до 120 т[ыс.] р[уб.], и весь этот платеж своевременно оправдываем, к тому же и еще пользовался кредитом у частных лиц товарами в Москве, Нижегородской ярмарке, само собой, и сам отпущал свои товары в кредит при открытой торговле в Кяхте, Троицкосавске, Чите, Иркутске, Томске, Москве, на ярмарках Верхнеудинской^[59], Ирбитской^[60], Мензелинской^[61], Нижегородской и, кроме менового дела в Кяхте, лишь открыли дорогу в Китай^[62], отправил капитал, на который приобретены чаи в Ханькоу, и в то же время открыл торговлю в монгольском городе Урге, и это продолжается доныне, а также и по прочим городам, сказанным выше, в России.

Приобретя покупкой дома в Кяхте от почетного гражданина Курбатова^[63] и купеческой жены Любови Константиновой Стахеевой^[64]: первый скромного объема со всем хозяйством, второй лучший, напротив сада и храма, трехэтажный, с балконами и садом, устроил двухэтажные, в пять отделений амбары со всею прочею прислугою, флигелем, кухней, баней, кучерской, скорняжней для правки пушных товаров, каретником, конюшнями, сеновалами, скотными дворами. Для обработки товаров имеет постоянно свою артель рабочих, поддерживая их для честного труда, и своими средствами дает им в одолжение для лучшего хозяйства и деньгами, и чаем, и хлебом.

Жена его^[65] вышла горячая мать детям, которых с 9 сентября 1857 г. женитьбы было 10, из них 7 сыновей и 3 дочери, в живых лишь 2 сына и 3 дочери, а пять сыновей померли 1, 2, 3, 6‑ти м[еся]цев и 2 ½ лет, и примерная хозяйка и уважаемая в обществе, учением своим шла так же, как и муж ее, лишь с тою разницею, что следовала новой методе: с А, Б или «бе», «ве»^[H] и так далее. Затем, познакомясь с изданиями Авдеевой по роду кухни^[66], и очень благодарная Авдеевой, сначала говорила: «Дай Бог ей доброе здоровье», а узнав из журналистики о смерти, говорит: «Прими Бог в Царство Небесное». Затем с рижским огородничеством и цветоводством, где в силу брошюрок, а более практически, подводя все под климатические условия кяхтинского летом частенько бездождья, а зимой постоянно бесснежья, уже в последнее время при заведенном сельском хозяйстве при р. Чикое завела огородничество во всех его видах, а ныне еще увеличила свою охоту огородничеством чрез двух огородников-китайцев и во все это всматривается сама и дает надежду в будущем более развить это дело, жалеет подчас, что здесь нет выставок огородничества и цветоводства; и, несмотря на большое хозяйство при семье малых детей и при избытке денежных средств, сама и своей грудью пожелала кормить сына. И на все ее достало, как досужей женщины, знающей всякое рукоделье, и положительно можно сказать, что ни одна совоспитанная в институтах и более высших заведениях не сравнится с такой саморощенной хозяйкой. Бывшие в Кяхте генеральши Шелашникова^[67] и Дитмар^[68] давали ей предпочтение во всех отзывах общественных, как скромной женщине, семейных и хозяйственных. При внешней благообразности еще и с направлением доброго сердца умеет и совоспитать, и дать добрые руководства к жизни молодым девушкам, и успела уже, совоспитав сестру свою меньшую, выдать замуж за купца первой гильдии Михайла Григорьева Орлова^[69], а теперь совоспитывает племянниц, и дай Бог ей успеха потрудиться на пользу ближних, ибо муж ее в лишних расходах денежных не отказывает.

После своей самостоятельности М.Немчинов был выбран компаньоном торгующего на Кяхте купечества, с 27 марта по 5 декабря 1856 г., с весны этого года товарищи его по службе Скорняков^[70] уехал в Россию, Кандинский^[71] по слабости здоровья жил на даче, и Немчинову пришлось одному возиться со всем: и службой, и хозяйством, однако же все исполнил с достоинством и гордостью, что в этот год остался капитал добровольной складки 28 т[ыс.] р[уб.] и на него образовалась ссудная касса. И в этот же год Немчинову по просьбе компаньонов и комиссара^[72] довелось собрать образцы чаев для высылки министру Броку^[73] в доказательство, что кяхтинские чаи хороши сами собой и что их извращают в России с чаями разных смесей и фабрикаций, крестя их интимными названиями, несуществующими с начала торговли.

В 1861 г. и опять на эту службу, но уже старшиной, по новым на кяхтинскую торговлю правилам^[74], и в этот год службу в отношении торговли провел с достоинством, но сам пострадал. На нем лежала обязанность: прием в обеспечение по переводам пошлин и выдача по уплате пошлин металлов – золота и серебра, а их тогда хранилось много. С генваря по март Немчинов ходил сам, а в это время сделался болен и при требованиях поручал это дело родственнику. Оправившись здоровьем, с 24 марта пошел сам. Видя замок наружный замкнутым, поручил доверенному отпереть лавку. Войдя, видит один ящик отпертым, усумнясь, стал осматривать все и, видя недостаток, добираясь до причины, оказалось, внутренность замка вся расшевеленная, мотоуз^[75], на котором была печать, тщательно связан. Начались розыски, и ничего не отыскалось. Немчинов, подумав и <…>^[I].
 

ГАРБ. Ф. 111. Оп. 1. Д. 137. Л. 1–10 об. Подлинник.

 

---

[1] Обучение грамоте начиналось с чтения по складам, состоявшего в наименовании каждой буквы, составляющей соответствующий слог («склад»). (Подробнее см.: Успенский Б.А. Старинная система чтения по складам (Глава на истории русской грамоты) // Вопр. языкознания. 1970. № 5. С. 80–100.)

[2] Чарки – традиционная мужская и женская обувь Сибири.

[3] Супир – тонкий перстень со вставкой из стекла или самоцветов.

[4] Иконографический тип Николы Можайского представляет святителя в полный рост с разведенными в стороны руками, в правой он держит меч, а в левой – храм или город.

[5] Данная фраза перекликается с библейскими текстами. (Ср.: «…дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16); «Блаженны все, уповающие на Него» (Пс. 2:12).)

[6] Тысяцкий – важнейший чин при совершении свадебного обряда, начальник свадебного поезда.

[7] В середине XIX в. Кяхта представляла собой город с самым большим в России удельным весом купечества и ежегодным торговым оборотом более 30 млн руб. По замечанию А.А. Жирова, капиталы здесь «складывались удивительно быстро». (См.: Жиров А.А. Купеческая слобода Кяхта и ее обитатели (фрагменты истории повседневности) // Процессы урбанизации в Центральной России и Сибири: сб. ст. Барнаул, 2005. С. 141.)

[8] Фраза вновь перекликается с Библией. (Ср.: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:39).)

[9] Немчинов Яков Андреевич (1812–1894) – верхнеудинский, кяхтинский и тарский купец 1‑й гильдии, потомственный почетный гражданин, богатейший человек в Сибири с официально объявляемым капиталом 17 млн руб. Занимался золотопромышленностью, добычей медной и железной руды, медеплавильным делом, пароходством, торговлей разными товарами, в том числе чаем, через Кяхту. (Жиров А.А. Деловые и родственные связи сибирских купцов Немчиновых // Из глубины времен. СПб., 2000. Вып. 12. С. 203–211; Он же. Немчиновы // Энцикл. слов. по истории купечества и коммерции Сибири: в 2 т. Новосибирск, 2013. Т. 2. С. 87.)

[10] Немчинов Иван Михайлович – тарский купец 3‑й гильдии, торговал в Кяхте с 1780‑х гг. (См.: Он же. Немчиновы // Энцикл. слов. по истории купечества… Т. 2. С. 85.)

[11] Котельников Александр Иванович (1793–?) – сын калужского купца, в 1840‑х гг. состоял в 1‑й гильдии кяхтинского купечества, коммерции советник, потомственный почетный гражданин, занимался торговлей с китайцами, в начале 1850‑х гг. обанкротился. (См.: Зуева Е.А. Котельниковы – калужские, томские и кяхтинские купцы // Там же. 2012. Т. 1. С. 363.)

[12] Не накупайся – не напрашивайся.

[13] Куртик – короткая мужская одежда, без пол.

[14] Нагольная шуба – сшитая кожей наружу и не покрытая тканью.

[15] Тумак – удлиненный колпак.

[16] Мохнатки – рукавицы шерстью наружу.

[17] Каральки и витушки – творожное печенье в форме двух свернутых из длинной полоски теста лепестков и сдобные булочки, закрученные по спирали.

[18] Немчинов Николай Андреевич (1807 – до 1889) – старший брат Я.А. Немчинова, тарский купец 2‑й гильдии, торговал разными товарами (в том числе принадлежавшими брату) в Тарском уезде, сопровождал обозы с товарами по Сибири. (См.: Жиров А.А. Немчиновы // Энцикл. слов. по истории купечества… Т. 2. С. 86–87.)

[19] См. примеч. 11.

[20] Веретенников Александр Николаевич (1816–?) – в конце 1840‑х – начале 1850‑х гг. кяхтинский купец, впоследствии обанкротился. (См.: Зуева Е.А. Веретенников Александр Николаевич // Энцикл. слов. по истории купечества… Т. 1. С. 119.)

[21] Нижегородская ярмарка – крупнейшая ярмарка Российской империи. Возникла после переноса в 1817 г. Макарьевской ярмарки, проводилась ежегодно с 15 июля до 25 августа, собирая в конце 1850‑х гг. до 250 тыс. человек в день. На привозимые на ярмарку китайские товары (в первую очередь чай) в 1860 г. приходилось 65% всего кяхтинского торга России. (См.: Богородицкая Н.А. Нижегородская ярмарка: Исторический очерк. Н. Новгород, 1991. С. 5, 7, 18, 34.)

[22] Немчинова Александра Григорьевна (1818–1889) – супруга Я.А. Немчинова; из рожденных в браке их детей до взрослого возраста дожили сын и девять дочерей. (См.: Жиров А.А. Немчиновы // Энцикл. слов. по истории купечества… Т. 2. С. 87.)

[23] Речь идет о сатирическом, приключенческом роман Дж. Мориера «Похождения Хаджи-Бабы из Исфагана» (The Adventures of Hajji Baba, of Ispahan) – впервые опубликован на английском в 1824 г.; в русском переводе О.И. Сенковского (Барона Брамбеуса) «Похождения Мирзы Хаджи-Бабы Исфагани в Персии и Турции, или Персидский Жилблаз» вышли в свет в 1831, затем в 1845 г.

[24] «Парижские тайны» (Les Mystères de Paris) – пользовавшийся огромной популярностью роман Эжена Сю, опубликованный во Франции в 1842–1843 гг., переведенный на русский язык в 1843 г.

[25] «Вечный жид» (Le Juif Errant) – роман Эжена Сю, вышедший в 1844–1845 гг. Тогда же урезанная версия романа в переводе А.Н. Очкина появилась на русском языке, в 1847 г. был опубликован также перевод А. Маркова. (См.: Чекалов К.А. От «Вечного жида» к «Агасферу»: роман Эжена Сю в русских переводах // Изв. Саратовского ун-та. Сер.: Филология. Журналистика. 2019. Т. 19. Вып. 2. С. 192.)

[26] Возможно, речь идет о вышедшем в конце XVIII в. переводном издании «Описание жизни Конфуция, китайских философов начальника» (М., 1780); до середины XIX в. неоднократно публиковались на русском языке и выдержки из трудов Конфуция, включая летопись «Чуньцю» («Весны и осени»), «Лунь юй» («Беседы и суждения») и «Да сюэ» («Великое учение»).

[27] «Московские ведомости» – газета, издававшаяся в Москве с 1756 по 1917 г.; в 1840–1850‑е гг. выходила три раза в неделю и выражала либеральное направление общественно-политической мысли в России.

[28] С 1800 г. действовали «Правила, по коим кяхтинской таможне и купечеству при производстве торга с китайцами поступать долженствует». В частности, запрещалась торговля с китайцами посредством денег и кредита. В 1855 г. было утверждено положение «Об изменении правил Кяхтинского торга», согласно которому вводилось свободное ценообразование, разрешался отпуск через Кяхту за границу золотой монеты, дозволялась торговля в Кяхте купцам 2‑й гильдии. (См.: ПСЗ‑2. Т. 29. № 554. С. 528–529.)

[29] Цыбик – ящик или место чаю, от 40 до 80 ф. (Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. СПб.; М., 1882. Т. 4. С. 575.)

[30] Котовы Яков Федорович (1807–?) и его сын Сергей Яковлевич (1834–?) – кяхтинские купцы, в 1870‑х гг. состояли во 2‑й гильдии. (См.: ГАРБ. Ф. 261 «Троицкосавская городская управа». Оп. 1. Д. 1/142 (Дело о доставлении сведений о записавшихся в гильдии в кяхтинские купцы. 1877). Л. 6–6 об.)

[31] Возможно, имеется в виду кяхтинский купец Василий Григорьевич Марьин, в конце 1840‑х – начале 1850‑х гг. объявлявший капитал по 3‑й гильдии и торговавший в Кяхте через комиссионеров. (Зуева Е.А. Марьин Василий Григорьевич // Энцикл. слов. по истории купечества… Т. 2. С. 26.)

[32] Возможно, речь идет о Петре Новикове, сыновья которого Иван и Иннокентий значились в кяхтинском купечестве в конце XIX в. (См.: Резун Д.Я. Новиковы Иван Петрович и Иннокентий Петрович // Там же. С. 99.)

[33] Киноварь – минерал красного цвета, а также краска из него.

[34] Камфора – востребованный товар в Сибири, вместе с листьями черкасского табака применялась как средство от моли.

[35] Сансапарель, сарсапарель – сарсапариловый корень, использовавшийся при лечении сифилиса.

[36] Александрийская рубаха – крестьянская рубаха из красной бумажной ткани с прониткой другого цвета (белой, синей, желтой) – александрейки, лександрейки. (Даль В.И. Указ. соч. 1880. Т. 1. С. 10.)

[37] Крез (595–547 до н. э.) – царь Лидии, о богатстве которого ходили легенды. Метафора «богат как Крез» впервые фиксируется в русской печати в 1709 г. (См.: Словарь русского языка XVIII в. СПб., 1998. С. 248.)

[38] Маймайчен, Маймачен – китайское торговое поселение, граничившее с Кяхтой.

[39] Имеется в виду персонаж стихотворения Н.А. Некрасова, включенного в роман «Жизнь и похождения Тихона Тростникова».

[40] Совок чаев – совковый чай, мешаный, вынутый из цыбиков совком, во время перевозки и перевалки его в Сибири; воровство обозных приказчиков. (Даль В.И. Указ. соч. Т. 4. С. 254.)

[41] Компаньоны с конца XVIII в. избирались из числа кяхтинских купцов для наблюдения за ценами и ходом торговли, с 1800 г. их действия контролировала Кяхтинская таможня. (См.: Носков И.А. Кяхта. Иркутск, 1861. С. 3.)

[42] Расцвет русско-китайской торговли через Кяхту пришелся на 1850‑е гг., затем, в 1860‑е гг., она стала приходить в упадок из-за появления новых центров совершения торговых операций в Урге и Ханькоу, переноса таможни в Иркутск и разрешения морской торговли чаем через Одессу. (См.: Попова И.Ф. Торговля России и Китая через Кяхту и Маймайчен // MONGOLICA-XI. Сб. науч. ст. по монголоведению. Посвящ. 130‑летию со дня рождения А.В. Бурдукова (1883–1943). 2013. С. 34–35.)

[43] Сукно мизиритское – вид сукна, изготовлявшийся для торговли с китайцами через Кяхту. С 1830‑х гг. произведенные в России шерстяные, льняные и хлопчатобумажные ткани – важнейший товар на кяхтинском рынке. (См.: Коваль М.В. Пограничная русско-китайская торговля в XIX в. // Вест. Российского ун-та дружбы народов. Сер.: История России. 2013. № 3. С. 23.)

[44] Сукно корновое – сорт сукна, поставлявшийся из России в Китай учрежденной в 1785 г. испанской Королевской Филиппинской компанией (См.: Терминологический словарь // Русско-китайские отношения в XIX веке: Материалы и док. / сост.: М.Б. Давыдова и др. М., 1995. Т. 1: 1803–1807. URL: https://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/XIX/1800–1820/Russ_kit_otn_19_v_I/glossar.htm)

[45] Половинка – небольшой кусок сукна, мог быть разного размера.

[46] Нанка – прочная буро-желтая китайская материя.

[47] Вейвирет – вельвет.

[48] Морозовы – Товарищество Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К^о».

[49] Шумилов – речь идет о ком-то из представителей томской купеческой династии Шумиловых, возможно, об Иване Степановиче (?–1861), который с 1835 г. с перерывами состоял в купечестве и занимался в том числе транспортировкой товаров по рекам. (См.: Дмитриенко Н.М. Томские купцы: биогр. слов. (вторая половина XVIII – начало XX в.). Томск, 2014. С. 317.)

[50] Одна стопа насчитывала 480 листов бумаги.

[51] Молодые рога изюбря использовались в качестве лечебного средства.

[52] Мускусный секрет железы самцов кабарги, использовавшийся в качестве лекарственного средства.

[53] Куликов Иван Яковлевич-младший – кяхтинский купец 1‑й гильдии, самостоятельный капитал объявлял с 1850‑х гг., торговал как от своего имени, так и по доверенностям от других купцов. (Зуева Е.А. Куликовы – кяхтинские купцы XIX в. // Энцикл. слов. по истории купечества… Т. 1. С. 394.)

[54] Котельниковы Николай Семенович (1820–1863) и Иннокентий Семенович (1826–1902) – представители четвертого поколения иркутской купеческой династии, объявляли капитал по 1‑й гильдии, занимались золотопромышленностью и торговлей. (См.: Гаврилова Н.И., Зуева Е.А. Котельниковы – видные иркутские купцы // Там же. С. 362–363.)

[55] Губкин Алексей Семенович – кунгурский купец 1‑й гильдии, один из крупнейших в России чаеторговцев.

[56] Подаруев Иван Алексеевич – тюменский купец.

[57] Место – определенное количество.

[58] Долгое время в Кяхте разрешалась только меновая торговля, т. е. обмен чаев и других китайских товаров на произведения русской и европейской промышленности; в середине 1850‑х гг. была разрешена покупка китайских товаров сначала на золото и серебро, а затем посредством денежных операций.

[59] Верхнеудинская ярмарка – учреждена в 1769 г., входила в число крупнейших ярмарок Сибири и России в целом, в 1820–1870‑е гг. ее торговые обороты превышали 2 млн руб. С 1817 г. проводилась раз в год – в январе–феврале (до 1868 г. с 18 января по 1 февраля). (См.: Кальмина Л.В. Верхнеудинская ярмарка как социокультурный феномен // Иркутский историко-экономический ежегодник: сб. ст. Иркутск, 2015. С. 421.)

[60] Ирбитская ярмарка – одна из крупнейших ярмарок в России, официально учреждена в 1643 г. в слободе Ирбитской, в первой половине XIX в. проводилась с 10 февраля по 10 марта, в 1860‑х гг. – с 1 февраля по 1 марта. (См.: Старцев А.В. Ирбитская ярмарка // Историческая энцикл. Сибири: в 3 т. Новосибирск, 2009. Т. 1. С. 644–645.)

[61] Мензелинская ярмарка – проводилась в Мензелинске, уездном городе Уфимской (до 1865 г. – Оренбургской) губернии ежегодно в конце декабря – начале января, входила в десятку крупнейших ярмарок России. (См.: Ермаков В.В. Мензелинская ярмарка в системе российской торговли. XIX – начало XX в. // Вопр. истории. 2010. № 1. C. 101–110.)

[62] Через год после заключения в 1860 г. Пекинского договора между Цинской империей и Россией из Кяхты через Монголию во внутренний Китай отправился торговый караван под руководством купца Ивана Алексеевича Нерпина.

[63] Курбатов – вероятно, речь идет о верхнеудинском купце Апполоне Митрофановиче Курбатове (1799–?), который в 1850‑х гг. вел активную торговлю в Кяхте. (См.: Зуева Е.А. Курбатовы – забайкальские купцы // Энцикл. слов. 2012. Т. 1. С. 402.)

[64] Стахеева Любовь Константиновна (1843–1891) – дочь иркутского купца Константина Филипповича Трапезникова, супруга елабужского купца, писателя Дмитрия Ивановича Стахеева, который за женитьбу на ней вопреки воле отца был лишен наследства. (См.: Стахеев Д.И. Духа не угашайте. Избранные произведения. Казань, 1992. С. 114; Маслова И.В. Отражение предпринимательской деятельности купечества в Байкало-Амурском регионе в путевых заметках Д.И. Стахеева (конец 1850‑х – 1860‑е годы) // Исторический курьер. 2022. № 3 (23). С. 26.)

[65] Матрена Дмитриевна.

[66] Авдеева-Полевая Екатерина Алексеевна (1788–1865) – дочь иркутского купца Алексея Евсевьевича Полевого, супруга иркутского купца Петра Петровича Авдеева, автор популярных изданий для домохозяек. (См.: Сергеев М.Д. Екатерина Алексеевна Авдеева-Полевая // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С. 507–512.)

[67] Шелашникова – супруга генерал-майора Константина Николаевича Шелашникова (1820–1888), с 1851 г. находившегося на службе в Восточной Сибири, а в 1864–1880 гг. занимавшего пост губернатора Иркутской губернии.

[68] Дитмар – супруга генерал-лейтенанта Николая Петровича Дитмара (1820/21–1894) – военного губернатора Забайкальской области, в 1864–1874 гг. наказного атамана Забайкальского казачьего войска.

[69] Орлов Михаил Григорьевич (1837–?) – кяхтинский и московский купец, крупный чаеторговец. (См.: Жиров А.А. Орлов Михаил Григорьевич // Энцикл. слов. по истории купечества… Т. 2. С. 123.)

[70] Скорняков Савватий Иванович (?–1874) – кяхтинский и томский купец, занимался торговлей разными товарами, в том числе чаем и сахаром. (См.: Кириллов В.В. Скорняков Савватий Иванович // Там же. С. 267.)

[71] Кандинский Николай Хрисанфович – младший (1810–1863) – селенгинский купец, потомственный почетный гражданин, в 1850‑х гг. входил в кяхтинское купечество. (См.: Жеребцов Г.А. Купцы Кандинские и их потомки. Чита, 2012. С. 155–157.)

[72] Кяхтинский пограничный комиссар – должность, введенная в 1783 г. для контроля за торговлей и командования пограничными войсками. С образованием Кяхтинского градоначальства в 1851 г., в состав которого вошли Кяхта, Троицкосавск и Усть-Кяхтинская слобода, главным лицом в аппарате управления стал кяхтинский градоначальник, вторым по значимости – пограничный комиссар. В 1856 г. кяхтинским пограничным комиссаром был Александр Иванович Деспот-Зенович (1828–1894), впоследствии тобольский губернатор. (См.: Мостовщикова Г.Н. А.И. Деспот-Зенович и кяхтинская чайная торговля // Полонийные чтения – 2013: история, современность, перспективы развития полонийного движения: Материалы междунар. науч. конф., посвящ. 150‑летию польского восстания 1863–1864 гг. и 20‑летию МОО «Национально-культурная автономия поляков г. Улан-Удэ «Наджея». Улан-Удэ, 2013. С. 9–19.)

[73] Брок Петр Федорович (1805–1875) – министр финансов в 1852–1858 гг.

[74] Имеются в виду подписанные в 1862 г. в Пекине «Правила для сухопутной торговли между Россией и Китаем», подтвержденные затем договором 1869 г. (Подробнее см.: Петухова Н.В. «Правила для сухопутной торговли» между Россией и Китаем 1881 г.: проблемы функционирования и дискуссия о пересмотре // Изв. Дагестанского гос. пед. ун-та. Общественные и гуманитарные науки. 2017. T. 11. № 1. С. 21.)

[75] Мотоуз – бечевка, шнурок, завязка.

 

---

[A] Публикация подготовлена при финансовой поддержке Российского научного фонда (проект № 22–78–10135 «Возникновение и развитие автобиографической традиции в русской письменной культуре конца XVI – начала XX в. в контексте изучения изменений в сознании человека эпохи Нового времени»).

[B] Датируется по содержанию.

[C] Предшествующий текст утрачен.

[D] Так в документе, правильно: вария.

[E] Так в документе, правильно: звательцо.

[F] Визуальное воспроизведение букв опущено.

[G] Пропуск в тексте, но если дата рождения 1830 г., то 16–17 лет.

[H] Вероятно, автор пытался передать обозначение звуков.

[I] Далее текст обрывается.