Из редакционной почты
 

Историк-источниковед М.Г. Николаев, усилиями которого введен в научный оборот ряд значимых источников личного происхождения из различных государственных и частных архивохранилищ, рукописных отделов музеев и библиотек, призывает архивистов, занимающихся сохранением народной памяти о Великой Отечественной войне, в своей многотрудной работе с ветеранами и их потомками не ограничиваться ролью только хранителей документов и не забывать о необходимости их использования в своей исследовательской, публикаторской и музейно-экспозиционной деятельности.

УДК 930.25
 

С большим интересом и пользой прочитал опубликованные в первых двух номерах журнала воспоминания Н.П. Ундольского о годах, проведенных в немецком плену (1941–1945 гг.)^[1]. В свое время в журнале увидели свет подготовленные мной для публикации фрагменты мемуаров военнопленных Ф.И. Чумакова^[2] и Г.Н. Сатирова^[3]. Поэтому причина моего интереса к этой теме вполне объяснима. За прошедшие долгие годы он не угас, и работа по изданию полнообъемных текстов после затянувшейся временной паузы, похоже, будет иметь продолжение.

Напомню, что круг мемуарной литературы, созданной бывшими военнопленными, был весьма невелик и резко увеличился начиная только с 1995 г., когда произошла окончательная реабилитация этой долгое время «подозрительной» и неполноправной категории военнослужащих-фронтовиков. Но дело не только в росте количества, но и в обогащении содержания после снятия цензурных запретов и перелома в общественных настроениях. В начале XXI в. по инициативе П.М. Поляна в издательстве РОССПЭН вышла целая серия мемуарных повествований под названием «Человек на обочине войны»^[4]. Сама тема, в которой ярко обозначились новые подходы, вызвала большой интерес научного сообщества и получила общественный отклик^[5]. Появились в русском переводе труды зарубежных специалистов^[6]. Усилиями исследователей и публикаторов, по инициативе самих мемуаристов или их родственников все, что лежало на архивных полках, хранилось в различных музейных собраниях и домашних архивах, наконец пришло к читателю. Правда, как правило, без подробных вводных статей, источниковедческих и археографических комментариев. Отсутствие же подлинного интереса к данной теме в родном Отечестве годами раньше, очевидно, порождало такие факты, как передача в 1990 г. бывшим военнопленным врачом Н.И. Губаревым своих записей о пребывании в одном из лагерей заместительнице бургомистра г. Хемер, после чего они стали печататься в немецкоязычной периодике.

Казалось бы, учитывая в том числе, увы, и неумолимые демографические законы, поток издаваемой мемуаристики окончательно иссяк. Рассчитывать можно только на счастливые случайные находки. Так, например, на сайте дневников «Прожито» анонсирован доступ к электронной версии рукописных воспоминаний военнопленного М.И. Копытина. Между прочим, сотрудничество редакции журнала с авторами этого проекта было бы взаимополезным и весьма перспективным. Обеим сторонам есть что привнести в процесс введения в научный оборот новых источников личного происхождения и тем самым приумножить усилия для облегчения доступа к ним как профессионалам, так и широкой читательской аудитории. Появление на страницах «Отечественных архивов» нового, весьма любопытного текста также стало весьма неожиданным приращением к уже опубликованному массиву подобных свидетельств.

Если мемуарная литература, порожденная хрущевской оттепелью и первой волной реабилитации бывших военнопленных, носила ярко выраженный самооправдательный характер и содержала много идеологических штампов, то в постсоветский период отдельные авторы уверовали, что вне зависимости от своего поведения в плену они – исключительно «жертвы двух диктатур». Эти установки породили тенденциозность противоположного толка.

Проверка достоверности сообщаемого мемуаристами, поставленными в годы пребывания в плену в условия биологического выживания, унижений, испытывавшими идейные и нравственные колебания, вынужденными доказывать свою невиновность после освобождения или оправдывать свою коллаборацию, долгое время находившимися под подозрением и проч., – сложная источниковедческая задача.

В этой связи большего доверия вызывают те мемуарные тексты, которые создавались без расчета на публикацию. Именно к этой категории относятся обнародованные в журнале воспоминания о плене Н.П. Ундольского, записавшего их в 1981–1982 гг. с подробностями, явно не проходившими через цензурное сито. В подобных мемуарах меньше элементов самоцензуры, больше самостоятельности в выборе сюжетов, которые автор считает важными и значимыми, не ориентируясь на установившиеся каноны. Наш автор не следил за литературой по теме, но мимо одной попавшейся в газете публикации без комментария не прошел. Рассчитанные на семейный круг, такие мемуары, как правило, лишены так называемого исторического фона, идеологической «воды», конкретны, передают лично увиденное и пережитое, избегая непроверенной сторонней информации.

Автор не опасается делать признания о том, что в Германии ему «не пришлось побывать в тех лагерях, в которых издевались над пленными». «Большинство немецких солдат, унтер-офицеров, вахт-майстеров и младших офицеров, которых я знал, – вспоминает Н.П. Ундольский, – относились так же, как и немецкие крестьяне, к нам [пленным] по-человечески». Уклонение от работы мемуарист спустя годы не героизирует и не выдает за идейно мотивированный саботаж и сопротивление; военнослужащих-немцев характеризует весьма объективно; действиям американской военной администрации после освобождения не приписывает злонамеренные козни, к чему подталкивала политическая конъюнктура, а уничтожение им фотографии, сделанной в период немецкого плена немецким военнослужащим, говорит о ясном понимании автором легко прогнозируемых последствий при возвращении на Родину. Не скрывает Н.П. Ундольский и курьезности обстоятельств своего попадания в плен, избегая умолчаний или сгущения красок в изображении безвыходности своего положения. Одна из сцен с дракой за хлеб военнопленных, уже не испытывающих мук голода, – также достаточно нетипичный случай критического отношения к поведению соотечественников.

Выявление в семейных хрониках, казалось бы созданных исключительно для узкого родственного круга, порой грешащих так называемым мелкотемьем, перегруженных генеалогическими подробностями информационных пластов, которые представляют общезначимый интерес, – задача непростая и требующая широты профессионального кругозора, разносторонних знаний и, иной раз, даже интуиции, вырабатывающейся с годами. Не менее важной задачей представляется и сам поиск семейных архивов, их получение на постоянное хранение в специализированные архивохранилища, музейные документальные собрания.

Со слов сотрудников редакции, располагающих письменными пояснениями публикатора – владимирского архивиста Н.Е. Алексеевой, известно, что процесс получения богатого семейного архива растянулся на долгие годы, потребовал настойчивости, терпения и «дипломатического искусства». Большую трудность представляло то обстоятельство, что его хранитель избегал публичности и не ставил себе целью какие-либо документы непременно сделать достоянием общественности. Прежде всего, его заботило сохранение родовой преемственности, чему должна была послужить и скрупулезно воссозданная и бережно сохраняемая семейная хроника.

Музейные и архивные работники в процессе комплектования чаще сталкиваются с другой проблемой: владельцы семейных архивов выказывают сомнение в том, что все ими любовно сбереженное и высоко ценимое после передачи на хранение в архив или музей по-настоящему будет востребовано, а не ляжет на полку без движения, постепенно покрываясь архивной пылью. Поэтому так важно, чтобы эти учреждения позиционировали себя не только как пассивные хранители, но и как исследователи, публикаторы, экспозиционеры.

Все эти соображения и дают основание говорить о том, что сотрудники Государственного архива Владимирской области, сделавшие подробный обзор семейного фонда Ундольских – Виноградовых^[7], вместе с редакцией журнала, не раз обращавшейся к теме военного плена и «наметанным глазом» углядевшей потенциально ценный источник, продемонстрировали наглядный пример того, как творческий союз архивистов, исследователей и публикаторов способен приносить хорошие плоды и иметь следствием введение в научный оборот новых оригинальных, информативно богатых исторических источников. Хочется поблагодарить всех сопричастных, порадоваться за специалистов, делающих свою работу с любовью и профессионализмом, пожелать архивистам продолжать поиск семейных архивов и новых удачных находок.

[1] «…Мое четырехлетнее невольное путешествие на запад». Из воспоминаний бывшего военнопленного Н.П. Ундольского (1941–1945 гг.) / публ. Н.Е. Алексеевой // Отечественные архивы. 2022. № 1. С. 97–123; № 2. С. 88–117.

[2] Немецкий плен глазами врача (воспоминания Ф.И. Чумакова) / публ. М.Г. Николаева // Там же. 1995. № 2. С. 67–88.

[3] «Русский человек и перед лицом смерти не пасует». Из воспоминаний военнопленного Г.Н. Сатирова / публ. М.Г. Николаева // Там же. 2003. № 6. С. 58–92.

[4] Некоторые мемуарные тексты вошли в состав сборников: «Нам запретили белый свет…»: Альманах дневников и воспоминаний военных и послевоенных лет / сост.: П. Полян, Н. Поболь. М., 2006; Сквозь две войны, сквозь два архипелага…: воспоминания советских военнопленных и остовцев / сост.: П. Полян, Н. Поболь. М., 2007; Полян П.М. «Если только буду жив…»: 12 дневников военных лет. СПб., 2021.

[5] Только из документальных публикаций последнего времени следует отметить: Война глазами военнопленных. Красноармейцы в немецком плену в 1941–1945 гг. (по рассекреченным документам советской контрразведки, хранящимся в Государственном общественно-политическом архиве Пермской области): сб. док. 2‑е изд. Пермь, 2008 (между прочим, в сборник вошли и воспоминания военнопленного Г.В. Акинфеева, которые были специально написаны им по просьбе архивистов); Rotarmisten in deutscher Hand: Dokumente zu Gefangenschaft, Repatriierung und Rehabilitierung sowjetischer Soldaten des Zweiten Weltkrieges (Красноармейцы в руках у немцев: Документы о плене, репатриации и реабилитации советских солдат Второй мировой войны) / Rüdiger Overmans, Andreas Hilger, Pavel Polian. Paderborn; München; Wien; Zürich, 2012. Рец.: Всеволодов В.А. Отечественные архивы. 2013. № 1. С. 107–112; Ад‑184. Советские военнопленные, бывшие узники вяземских «дулагов», вспоминают. М., 2017; Знать и помнить. Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны / авт.-сост. Н.К. Петрова. М., 2018. Из монографий выделим: Шнеер А. Плен. Советские военнопленные в Германии 1941–1945. М.; Иерусалим, 2005; Он же. Плен. Солдаты и офицеры Красной армии в немецком плену. М., 2022; Полян П.М. Жертвы двух диктатур: Жизнь, труд, унижения и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине. 2‑е изд., перераб. и доп. М., 2002; Земсков В.Н. Возвращение советских перемещенных лиц в СССР. 1944–1952 гг. М.; СПб., 2016; Смыслов О.С. Плен: жизнь и смерть в немецких лагерях. 2‑е изд. М., 2018; Арзамаскин Ю.Н. Тайны советской репатриации. М., 2019. Тема плена стала предметом обсуждения на научных конференциях. См., напр.: Советские военнопленные. Сопротивление. Коллаборационизм. Память: материалы междунар. науч. конф. 21–24 октября 2018 г. Новосибирск, 2018; Пути к Победе. Человек, общество, государство в годы Великой Отечественной войны: материалы XIII междунар. науч. конф. Екатеринбург, 21–24 июня 2021 г. [секция «Плен»]. М., 2021.

[6] Штопзак Г.-Г., Томас Э. Главлаг VI А Хемер. Лагерь военнопленных 1939–1945: Документация для русскоязычных читателей. Хемер, 1996; Штрайт К. Они нам не товарищи. Вермахт и советские военнопленные в 1941–1945 гг. / пер. с нем. М., 2009; Отто Р., Келлер Р. Советские военнопленные в системе концлагерей Германии: Труды Мемориала концлагеря Маутхаузен. Т. 14 / пер. с нем. М., 2020. О совместном российско-германском проекте «Советские и немецкие военнопленные и интернированные», стартовавшем в 2017 г., см.: Христофоров B.C. Военнопленные Великой Отечественной войны в «плену» исторической памяти // Вторая мировая и Великая Отечественная: к 75‑летию окончания: материалы междунар. науч. конф. (Москва, 28–30 сентября 2020 г.). М.; СПб., 2021.

[7] Алексеева Н.Е. Н.П. Ундольский – хранитель памяти (по документам семейного фонда в Госархиве Владимирской области) // Отечественные архивы. 2021. № 4. С. 61–68.