Вы здесь
«...От участия в революции был резко отброшен основной трудовой класс страны».
Обращение М.А. Спиридоновой к западноевропейским рабочим (28 июля 1920 г.)
Публикации документов
УДК 930.25(093)
В 1917 г. лидер партии социалистов-революционеров (ПСР) Мария Александровна Спиридонова (1884–1941)[1] являлась, по определению американского журналиста Джона Рида, «самой популярной и влиятельной женщиной в России»[2]. Однако в результате ее насильственной изоляции от политической и общественной жизни, последовавшей вслед за провалом левоэсеровского выступления 6 июля 1918 г. и длившейся более двух десятилетий, имя революционерки сознательно предавалось забвению. Исключением стала публикация Всесоюзным обществом политкаторжан и ссыльнопоселенцев мемуаров Спиридоновой о пребывании с 1906 до 1917 г. на Нерчинской каторге[3]. Вновь широко известным это имя стало благодаря историческому художественному фильму «Шестое июля» (1968 г.), снятому Ю.Ю. Карасиком по пьесе М.Ф. Шатрова. Затем начиная с 1990‑х гг. появились монографические исследования[4] и многие журнальные публикации[5], которыми в научный оборот введен ряд документов, связанных с М. Спиридоновой. Значительная часть ее документального наследия вошла в четыре книги сборника «Партия левых социалистов--революционеров», увидевших свет в 2000‑х гг.[6] Это все выступления на четырех общероссийских съездах левых эсеров, программная статья «О задачах революции» (1917 г.), ряд писем, речь на заседании крестьянской секции ВЦИК 30 июня 1918 г., тексты докладов на полулегальных Московской областной конференции и II Всероссийском совете партии левых эсеров в декабре 1918 г., конспекты выступлений на митингах на московских заводах в записях агентов наружного наблюдения секретного отдела ВЧК. Вместе с тем некоторые документы, вышедшие из-под пера Спиридоновой, еще не введены в научный оборот. К ним относится и текст ее обращения к западноевропейским рабочим, созданный в один из драматичных и остающихся недостаточно исследованным периодов ее жизни.
Речь идет о пребывании Спиридоновой на нелегальном положении с апреля 1919 г. по 26 октября 1920 г. Напомним, что после провала попытки левоэсеровского переворота 6 июля 1918 г. она находилась под стражей в Кремле, затем 27 ноября была приговорена к году тюрьмы, но через два дня амнистирована. После двух месяцев активной работы в Москве, выступлений на рабочих митингах и партийных форумах Спиридонову 10 февраля 1919 г. вновь арестовали, 24 февраля судили по обвинению в «контрреволюционной пропаганде и клевете на советскую власть»[7], поместили под стражу в Кремле. В ночь с 1 на 2 апреля один из чекистов-охранников вывел ее из заключения, а товарищи по партии переправили в Казанскую губернию.
Подробности пребывания лидера левых эсеров в подполье, за исключением отдельных деталей, до сих пор не раскрыты. Так, например, не выяснены пути и способы ее передвижений (известно лишь о факте возвращения в Москву, где Спиридонова проживала на нелегальном положении под фамилией Онуфриева). В этот период Мария Александровна возглавляла меньшинство ЦК, выступавшее против любого соглашения с большевиками, и руководила своими приверженцами из Комитета Центральной (партийной) области. 28 июля 1920 г. она написала важный текст-призыв «К западноевропейским рабочим», который с большой долей вероятности могла передать известной американской анархистке Эмме Гольдман, депортированной из Северо-Американских Соединенных Штатов в составе большой группы политически неблагонадежных уроженцев Российской империи в конце 1919 г. Тайная встреча Гольдман со Спиридоновой, скорее всего, проходила в период работы в Москве Второго конгресса Коммунистического интернационала (он состоялся 19 июля – 7 августа 1920 г., но делегаты начали прибывать на него заранее, еще с мая). «Красная Эмма», так называли Гольдман, провела в беседах с ней (с участием своего друга, не менее знаменитого анархиста Александра Беркмана, и соратника Спиридоновой по партии Б.Д. Камкова) три дня, о чем поведала в своих мемуарах «Проживая свою жизнь»[8]. Еще один соратник Спиридоновой, член ЦК левых эсеров В.Е. Трутовский, незадолго до расстрела вспоминал: «К весне и лету 1920 г. относится завязывание нами связей с оппозиционными синдикалиствующими группами коммунистов на 2‑м конгрессе Коминтерна. Через американского анархиста Беркмана… мы получили связи с немцами, испанцами и норвежцами. Я свел прибывшего на конгресс немецкого синдикалиста Штурма с Камковым и Спиридоновой, Спиридонову – с Эммой Гольдман (американская анархистка) и Беркманом»[9].
Гольдман вспоминала: «Чрезвычайно приятной неожиданностью стала для меня встреча со знаменитой Марией Спиридоновой и ее товарищем Камковым, лидером левых эсеров. Мария под видом крестьянки жила на нелегальном положении, и для того чтобы уберечься от ЧК, ей нужно было быть невероятно осторожной, поэтому она послала надежного товарища, который и провел нас с Сашей (имеется в виду Беркман. – Я.Л.) к ней»[10]. Этим «надежным товарищем», судя по всему, и был В.Е. Трутовский. Гольдман, считавшая Спиридонову «одной из самых мужественных и благородных женщин, которых знает революционное движение», признавалась: «Эта яркая личность вдохновляла меня и придавала мне сил в работе, которую я вела в Соединенных Штатах, и именно ее я мечтала увидеть одной из первых по прибытию в Россию. Однако никто почему-то не говорил, где она: коммунисты, в том числе и Джон Рид, на мои расспросы отвечали, что у нее случился нервный срыв и сейчас она где-то в санатории»[11].
Гольдман изложила и детали самой встречи: «И вот я в комнатушке на шестом этаже большого доходного дома в Москве, не намного больше, чем камера в тюрьме штата Миссури, и меня обнимает невысокая женщина – Мария Спиридонова. Ей всего тридцать пять лет, но она кажется мне глубокой старухой – исхудавшей, с изможденным лицом, отмеченным роковой печатью чахоточного румянца, однако глаза по-прежнему горят, а питаемый несокрушимой верой дух не ведает преград… За все время Спиридонова ни разу не обмолвилась о себе – ни о том, каким гонениям она подвергается, ни о своих болезнях или нужде»[12].
Эмма Гольдман и А. Беркман покинули Советскую Россию 1 декабря 1921 г. Не исключено, что ранее с оригинала обращения М.А. Спиридоновой к западноевропейским рабочим могли быть сняты машинописные копии, и их увезли с собой симпатизировавшие левым эсерам делегаты, например испанский анархо-синдикалист Анхель Пестанья, с которым В.Е. Трутовский, а также лидер легального крыла партии левых социалистов-революционеров (ПЛСР) И.З. Штейнберг и один из лидеров эсеров-максималистов Г.А. Нестроев встречались в квартире Штейнберга, где «вели беседу информационного характера»[13]. Однако установить, был ли переведен текст обращения на другие языки и дошел ли он через какую-либо газету до адресата, не удалось.
Сама Спиридонова заболела тифом, а ее местопребывание чекисты установили и задержали в ночь на 26 октября 1920 г. в бессознательном состоянии. Сначала ее оставили под домашним арестом, а в середине декабря перевезли в лазарет санчасти ВЧК. Поскольку врачебная комиссия с участием знаменитого психиатра Д.С. Ганушкина признала Спиридонову «опасно больной» («страдает туберкулезом в активной форме и психическим расстройством»), в июне 1921 г. под охраной ее перевели в Пречистенскую психиатрическую больницу. Там стойкая революционерка держала 14‑дневную голодовку (из них 10 дней – «сухую», без воды). Для ухода за Спиридоновой ВЧК была вынуждена допустить к ней подруг по царской каторге и соратниц по ЦК левых эсеров Александру Измайлович и Ирину Каховскую, а также Б.Д. Камкова. После обращения Клары Цеткин к В.И. Ленину 13 сентября Политбюро ЦК РКП(б) рассмотрело вопрос о Спиридоновой и постановило освободить ее под поручительство И.З. Штейнберга и И.Ю. Баккала, еще одного лидера легального крыла ПЛСР[14].
Уезжавшая из России навсегда Э. Гольдман успела порадоваться за Спиридонову: «В эти нелегкие и невеселые дни меня искренне обрадовало освобождение Марии Спиридоновой. После очередной голодовки она была при смерти… ЧК позволила друзьям забрать ее, чтобы она отдохнула и поправилась… Марию пришлось выносить на руках – так она была слаба; но вместе с ней выпустили ее подругу Измайлович, с которой они и поселились у друзей в подмосковной Малаховке… Страданиям Маруси не было ни конца ни края, но сейчас, по крайней мере, она была среди друзей, так что уход ей был обеспечен, и это не могло не радовать»[15].
В это время в Европе была предпринята масштабная кампания в ее защиту. В Париже создали специальный Комитет Спиридоновой – Каховской, требовавший предоставления революционеркам права выезда за границу, а в Берлине анархо-синдикалисты выпустили серию почтовых открыток на трех языках – немецком, французском и английском – под названием «Жертвы большевизма», с изображением Спиридоновой, Измайлович и Каховской. Но добиться своего их единомышленникам не удалось.
До мая 1923 г. Спиридонова вместе с И.А. Майоровым, за которого она в это время вышла замуж, и А.А. Измайлович жили под негласным надзором ВЧК–ГПУ на даче ВЦСПС на станции Малаховка под Москвой. 10 октября 1923 г. судебное заседание Коллегии ОГПУ по обвинению их в антисоветской деятельности и подготовке побега за границу вынесло решение о переводе всех троих в совхоз-колонию в Калужской губернии. Ранее Комиссия НКВД по административным высылкам 16 мая назначила Спиридоновой и Измайлович срок высылки на три года без указания места. После окончательного разгрома остатков левых эсеров ОГПУ предполагало заключить Спиридонову, Майорова и Измайлович в Суздальский политизолятор, однако после их совместной голодовки с 9 по 21 января 1925 г. было решено переместить всех троих в Самарканд. По отбытии этой высылки постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 7 мая 1926 г. им разрешили свободное проживание в пределах Средней Азии, после чего они поселились в Ташкенте. Спиридонова позже (в письме из тюрьмы в 4‑й отдел ГУГБ НКВД СССР от 13 ноября 1937 г.) указывала, что за ней «ходило четверо молодцов в галифе, сидели на пороге банка (по месту ее службы. – Я.Л.) и окружали дом чуть не полвзводом. В доме был специальный надзор, на службе тоже»[16]. Впоследствии срок высылки и ограничения в проживании дважды продлевались на год.
Однако весной 1930 г. Спиридоновой в сопровождении Александры Измайлович позволили выехать для лечения в Ялтинский туберкулезный институт; по возвращении 17 сентября в очередной раз арестовали по обвинению в связях с заграничными левыми эсерами и попытках нелегальной деятельности, а позже постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 3 января 1931 г. выслали в Уфу на три года (срок высылки дважды продлевался). 8 февраля 1937 г. М.А. Спиридонова была арестована по ордеру УНКВД по Башкирской АССР в числе всех ссыльных эсеров и политссыльных, принадлежавших к другим партиям. На сей раз она обвинялась в подготовке покушений на членов Совнаркома Башкирской АССР и К.Е. Ворошилова и в руководстве «Всесоюзным эсеровским центром», но лжесвидетельствовать отказалась; 7 января 1938 г. на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР была приговорена к тюремному заключению сроком на 25 лет. 8 сентября 1941 г. Военная коллегия Верховного суда СССР в числе других узников Орловской тюрьмы заочно приговорила Спиридонову, ее мужа Майорова и Измайлович к расстрелу «без конфискации имущества за отсутствием такового»[17].
Публикуемый документ хранится в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) в составе комплекса Русского заграничного исторического архива в фонде доктора естественных наук, профессора Сорбоннского университета Марии Исидоровны Гольдсмит (1858–1932), известной в анархистских кругах под псевдонимом Корн. C конца XIX в. она являлась активной последовательницей П.А. Кропоткина и переводчицей его трудов, позднее стала энергичной пропагандисткой анархо-синдикализма. После возвращения Кропоткина в Россию Гольдсмит была хранительницей его архива и личного имущества, а после его смерти передала часть вещей в музей Кропоткина в Москве. В 1920‑е и начале 1930‑х гг. она сотрудничала с анархистскими эмигрантскими изданиями (берлинский «Рабочий путь», парижское «Дело труда» и др.).
Обращение М.А. Спиридоновой к западноевропейским рабочим Мария Корн могла получить от Эммы Гольдман. Документ представляет собой 9-страничную рукопись с автографом Спиридоновой на последней странице. Текст написан чернилами, имеет правки в виде вставок и подчеркиваний, заголовок сделан синим карандашом.
Этот документ, созданный ровно 100 лет назад, на исходе Гражданской войны, можно назвать манифестом М.А. Спиридоновой, обличающим коммунистическую диктатуру и предлагающим лево-социалистическую альтернативу большевикам. Вместо программы РКП(б), «полной марксистских предрассудков относительно крестьянства», которая привела к разрыву с ним, Спиридонова выдвигает идею «свободной творческой федерации профессиональных и кооперативных объединений трудящихся» и «восстановления истиной свободной власти Советов» взамен опоры «на бюрократию, военную касту и контингент охранок».
Вступительная статья, подготовка текста к публикации
и комментарии Я.В. ЛЕОНТЬЕВА.
Список литературы
-
Гусев К.В. Эсеровская богородица. М., 1992.
-
Лавров В.М. Мария Спиридонова: террористка и жертва террора: Повествование в документах. М., 1995.
-
Лавров В.М. Партия Спиридоновой (Мария Спиридонова на левоэсеровских съездах). М., 2001.
[1] Спиридонова Мария Александровна (1884–1941) – революционный деятель, член ПСР, идеолог и лидер ПЛСР. 16 (29) января 1906 г. смертельно ранила советника Тамбовского губернского правления, черносотенца Г.Н. Луженовского. В марте приговорена к смертной казни, замененной на бессрочное заключение, отбывала его на Нерчинской каторге. Освобождена после Февральской революции 1917 г. Выступала за прекращение Первой мировой войны, уравнительное землепользование, передачу земли в распоряжение земельных комитетов, а власти – Советам. Октябрьскую революцию 1917 г. расценивала как начало мировой социальной революции. В первой половине 1918 г. возглавляла крестьянскую секцию ВЦИК. Один из организаторов левоэсеровского вооруженного выступления 6–7 июля 1918 г. Участвовала в подготовке убийства германского посла В.Мирбаха. Неоднократно подвергалась арестам, с 1925 г. находилась в ссылке. В общей сложности провела около шести лет в заключении в советских тюрьмах и 12 лет в ссылке. Расстреляна в Медведевском лесу недалеко от Орла. Реабилитирована в 1990 и 1992 гг. (См.: Ерофеев Н. Спиридонова // Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX в.: энцикл. М., 1996. С. 584–585; Леонтьев Я.В. Спиридонова // БРЭ. М., 2016. Т. 31. С. 79; Он же. Спиридонова // Россия в 1917 году: энцикл. М., 2017. С. 920–921.)
[2] Рид Дж. Десять дней, которые потрясли мир. М., 1957. С. 247.
[3] Спиридонова М.А. Из воспоминаний о Нерчинской каторге. М., 1926.
[4] Гусев К.В. Эсеровская богородица. М., 1992; Лавров В.М. Мария Спиридонова: террористка и жертва террора: Повествование в документах. М., 1995; Он же. Партия Спиридоновой (Мария Спиридонова на лево-эсеровских съездах). М., 2001.
[5] Открытое письмо Марии Спиридоновой ЦК партии большевиков / публ. Ю.Г. Фельштинского // Горизонт. 1990. № 5. С. 46–64; «Блаженная» Мария: Новые документы к биографии Марии Александровны Спиридоновой (1884–1941) / публ. Ю. Мещерякова, А. Рыбакова // Неизвестная Россия. ХХ век: [Альманах] / сост.: В.А. Козлов, С.М. Завьялов. М., 1992. Кн. 2. С. 9–56; «Она могла умереть…»: (М.А. Спиридонова в тюремной психиатрической больнице) / публ. В.В. Крылова, Т.Ф. Павловой // Кентавр. 1994. № 1. С. 49–60; «Проявите гуманность и убейте сразу». Письмо Марии Спиридоновой / публ. В. Виноградова, А. Литвина, В. Сафонова // Источник. 1998. № 1 (32). С. 64–84; «Вы довольствуетесь информацией с одной стороны и воображаете, что Вы все знаете и очень правы во всем». Письма М.А. Спиридоновой В.И. Ленину и А.Д. Цюрупе. 1918 г. / публ. И.А. Концевого // Исторический архив. 2018. № 5. С. 3–16.
[6] Партия левых социалистов-революционеров: Док. и материалы: В 3 т. / сост.: Я.В. Леонтьев и др. М., 2000, 2010, 2015, 2017. Т. 1; Т. 2. Ч. 1–3.
[7] «Блаженная» Мария… С. 52.
[8] Гольдман Э. Проживая свою жизнь: Автобиография. М., 2018. Ч. 3. С. 194–199.
[9] Левые эсеры и ВЧК: Сб. док. / сост.: В.К. Виноградов, А.А. Зданович и др.; науч. ред. А.Л. Литвин. Казань, 1996. С. 481.
[10] Гольдман Э. Указ. соч. С. 194.
[11] Там же. С. 195.
[12] Там же. С. 196–198.
[13] Левые эсеры и ВЧК… С. 481.
[14] См.: Безбережьев С.В. Мария Александровна Спиридонова // Вопросы истории. 1990. № 9. С. 79.
[15] Гольдман Э. Указ. соч. С. 337–338.
[16] «Проявите гуманность и убейте сразу»… С. 71.
[17] Подробнее см.: Гусев К.В. Указ. соч.
К западноевропейским рабочим[A]
28 июля 1920 г.
Закрытые в своей стране со всех сторон, отгороженные от трудящихся мира всеми препятствиями, мы были в течение двух лет вынуждены к полному молчанию и не могли даже шепотом сказать то, о чем хочется кричать во весь голос.
И даже сейчас, когда эта возможность представляется, огромные сомнения удерживают нас от полной откровенности. Сомнения не в правоте высказываемого, а в допустимости этого страшного высказывания в настоящей западноевропейской обстановке.
Западноевропейская буржуазия оскалила отточенные войной зубы, выковала за последнее время столь совершенные и разнообразные способы подавления освободительного движения, так привыкла к ничем не ограниченному пролитию крови, так хитра, беспринципна и могуча в борьбе, что против нее готов блокироваться с самим Сатаной, чтобы сломать ее кровавое могущество. Но в настоящее время все очевиднее вырисовывается могущество новой силы в лице трудящихся классов и становится дальше невозможным подчинять принцип правды – истины практическому моменту. Эти новые силы, готовящиеся победить старый мир насилия, зла и обмана, должны быть во всеоружии всего исторического опыта, во всеоружии знания всей обстановки борьбы за свои права и интересы.
И наша солидарная с ними борьба по эту сторону границы не может вестись в погоне за временным успехом ценой продажи души социализма и революции.
Создалось такое положение. Если рассказать всю правду о том, что делается у нас в России, этой правдой воспользуется буржуазия, чтобы подтасовывать карты и преступления правящих партий[1] выдать за грехи самой революции для ее отрицания. Если молчать и своим молчанием прикрывать гибель всех надежд и перспектив нашей революции, прикрывать ужасающие злодеяния, производимые над русскими трудящимися партийными диктаторами, прикрывать обман трудящихся всего мира фикцией революции и социализма, якобы имеющихся в России, – это значит содействовать печальному и позорному концу нашей революции и повторению ее неудачных путей мировым пролетариатом, долженствующему и его привести к тому же краху.
И во имя торжества мировой революции, и во имя насущнейших интересов нашей и наших трудящихся надо сорвать печать молчания, презирая временные опасности в виде улюлюканья, злорадства, сплетничества буржуазии. Если мир в силу экономических причин развития капитализма, империалистических вой-н и накопления революционизма в трудящихся вступил в полосу катастрофических переворотов, то не злостной агитации и тенденциозному использованию нашей правды буржуазией предотвратить наступление величайшего исторического момента. А он наступает, и надо из него взять все для торжества трудящихся и отбросить все, это торжество подрывающее.
Наша революция происходит в отсталой аграрной стране, где земледельческого населения имеется до 80%. Россия обладала рядом условий, помогающих ей начать единственную в мире революцию – переворот до дна всех экономических отношений, преобразования всей хозяйственной жизни. Юность капитализма, слабость и нежизнеспособность буржуазии, поддерживаемой государственной властью и без ее поддержки быстро ликвидирующейся, значительная независимость главнейшей части русского народного хозяйства – крестьянского, полунатурального – от иностранного капитала, национальное своеобразие крестьянского класса, его быта и хозяйства и его всецелая заинтересованность в социальном перевороте, возможность использования русским социализмом богатейших сокровищ векового западно-европейского опыта в области освобождения трудящихся. Все это и ряд других условий создали у нас во время империалистической вой-ны возможность, почти необходимость революционного взрыва и дальнейшего развития всей революции.
И она развернулась с неслыханным до того во всем мире размахом. Были свергнуты с самодержавием почти неслышно и невидно господство и феодалов с отечественной буржуазией, страна с ее богатствами и землей лежала у ног трудящихся в их полной власти. Но трудящиеся, доверчивые, как дети наивные[B], классово неорганизованные, передоверили свою власть партиям, которые одна за другой дали почувствовать народу свою руку столь же тяжело, как и предыдущие власти – приказчики господствующих, владеющих классов.
В июле 1918 г. наша партия, сотрудничавшая с коммунистической, вынуждена была резко порвать с ней в борьбе за классовые интересы крестьянства, которые партия левых социалистов-революционеров больше всего представляла, и идеи Интернационала, которые она отстаивала ценой чуть ли не пожертвования существованием всей своей партии, бросив единоличный вызов германскому[C] империализму[2]. После этого воцарилось, именно воцарилось, однородное коммунистическое правительство.
Программа Коммунистической партии, полная марксистских предрассудков относительно крестьянства, отличается глубокой нежизненностью в применении к своеобразным русским аграрным условиям. У нас пролетариат составляет 3–5% населения, земледельческие работники, заинтересованные в социальном перевороте, – 75–80 %. Наш городской пролетариат связан с крестьянством теснейшими экономическими, политическими, бытовыми и семейными узами. Учет классовых отношений внутри страны делал невозможным только диктатуру пролетариата, и делал все построение революции глубоко устойчивым, непобедимым ни в каких случаях при установлении всех ее мероприятий в расчете на оба трудящиеся революционные класса.
Но догматическая слепая политика правящей партии очень скоро привела к полному противоречию интересов власти с интересами трудящихся, к разрыву с ними, и от участия в революции был резко отброшен основной трудовой класс страны, вне творчества и экономического подъема которого невозможно у нас никакое движение вперед. Трудовое крестьянство стало только объектом для ужасающей эксплуатации со стороны[D] государства, поставщиком продуктов сырья и хозяйства, пищи, скота и людей, без какой-либо возможности политически влиять на управление в стране. Сужение опорной базы у власти, ликвидация свободного существования всех революционных и социалистических, особенно народнических, партий, скоро последовавший затем разрыв власти с глубоко и интимно родственным крестьянству классом пролетариата создали для коммунистического правительства необходимость искать новой опоры в какой-либо общественной группировке и учреждениях. Таковыми и явились бюрократия, военная каста и контингент охранок, все три группы, непомерно разросшиеся.
Коммунистическая партия, с самого начала сделав ошибку использования старого государственного аппарата в своих целях, эту ошибку позднее усугубила, возвела в систему. Она взяла из старого мира все гнилое наследство, которое сразу же заразило ее психологию и отравило будущее в зачатке. Коммунисты для удержания власти в своих руках взяли[E] весь боевой защитный механизм буржуазии вместе с характером ее власти и методами. Они пустили в ход все проклятые народной совестью и негодованием институты: смертную казнь по суду и без суда, духовную цензуру, лицеприятные суды, полицию, охранку с сыском, шпионажем и провокацией, армию, вымуштрованную палочной системой наказаний и беспощадных расстрелов. Взяв этот аппарат испытанного насильничества, они обрушились всем прессом на плечи трудящихся якобы в его интересах и для его пользы. И поэтому в течение двух лет ведется непрерывная борьба и вой-на правительства с восстающими и сопротивляющимися трудящимися, которых оно мнит представлять и защищать. Этот внутренний фронт приводит к не меньшему экономическому и психологическому разорению страны, чем внешний, сводя, кроме того, обороноспособность страны от натиска мировой реакции к минимальным размерам. Наша трусливая и предательская буржуазия внутри страны борьбы не ведет, а вся прячется за штыки иностранного капитала на окраинах России, и все большевистские крики о заговоре являются сплошной фабрикацией чрезвычайки, трюком и обманом, рассчитанным[F] на неосведомленность заграничных слушателей. Внутренним фронтом и объектом для жесточайшего давления государственного пресса являются 95% трудящихся.
Следствием империалистических и гражданских внешних войн и доктринерской, бессмысленной преступной политики коммунистического правительства страна дошла до отчаянного положения:
1. Территориальная раздробленность и отрезанность.
2. Со стороны промышленности – полный развал, отсутствие машин и топлива, упадок производительности труда и замена ее милитаризацией, мертвящая бюрократизация всего хозяйственного процесса и деклассирование пролетариата, почти исчезающего с исторической арены.
3. Со стороны аграрной экономики – неравномерное распределение земель благодаря отказу от проведения земельной реформы социализации земли, падение сельского хозяйства, искусственное уничтожение основ крестьянского быта и хозяйства и его будущего возрождения – общины, исчезновение перспектив его ближайшего подъема за уничтожением рогатого и рабочего скота, инвентаря и самодеятельной инициативы земледельческого населения.
4. Со стороны продовольствия, транспорта и обмена – военно-штыковой способ добывания довольствия у деревенского населения для города, который ставит деревню в погромно-враждебные отношения к городу и делает город кровавым паразитом и эксплуататором деревни; распад ж[елезно]д[орожного] движения, отсутствие связи между различными хозяйственными областями, отсутствие товарообмена, товаров, продуктов, царство подпольной спекуляции с астрономическими ценами на все предметы потребления.
5. Со стороны военного вопроса – безумное напряжение сил страны милитаризмом, придание патриотического значения правящей партии при огромном безучастии всех трудящихся, загоняемых на фронт штыком, пулей и карательными разгромами целых деревень.
6. Со стороны политико-административной – небывалый рост бюрократизма, охватывающего своим идеально-полицейским аппаратом всю хозяйственно-политическую и личную жизнь жителей России; неограниченный бесконтрольный произвол властей, употребляющих для поддержания своего авторитета неслыханный террор, равняющийся по размерам и зачастую превышающий белогвардейский. Разницей являются объекты. У белогвардейских палачей жертвами являются большей частью еврейское население и пленные красноармейцы. У коммунистического правительства кроме «обывателя» в подавляющем большинстве является крестьянство, физически истребляемое в массовом размере за непокорство власти, Красная армия, муштруемая путем расстрелов, и пролетариат, усмиряемый локаутами, арестами и заключением в лагерь.
Условиями большевистского произвола является вся политическая обстановка. Поистине артистическая система сыска, шпионажа и провокации, участниками которой являются все члены Р[оссийской] к[оммунистической] п[ар]тии, отсутствие у трудящихся свободы слова, печати, собраний, союзов, отсутствие выборности в Советы и др[угие] учреждения, смертная казнь по суду, смертная казнь без суда и следствия, пытки в чрезвычайках и при усмирении крестьянских восстаний, телесное наказание шомполами, ременным кнутом и розгами в деревнях, применяемое в массовом масштабе. Эта обстановка лишает трудящихся[G] и граждан всех слоев какой-либо сопротивляемости коммунистическому террору.
Так как, чтобы устоять длительный период времени для своего завершения до мировой революции, надо было строиться на прочном классовом фундаменте, т. е. на пролетариате и крестьянстве, а этого не было сделано, и, кроме того, ориентировка сначала глубоко радикальной, потом соглашательской с империалистами политики коммунистического правительства была всегда на близкую международную революцию, то сейчас у трудящихся нет иного выхода из их ужасающего состояния, как падение большевиков и восстановление истиной свободной[H] власти Советов.
Между тем непрекращающееся нападение Антанты всемерно укрепляет положение б[ольшеви]ков в стране, придавая им роль защитников отечества, частично оправдывая их зверский нажим на трудящихся при милитаризации страны и собирая волей-неволей вокруг них все оборонческие революционные партии. Новый поход мировой буржуазии на Россию не дает ей победы ни над ком[муни]стами, ни над страной. Как ни велика теперь ненависть трудящихся масс[I] к теперешнему правительству[J], а она велика, как ни безусловно отрицание его положительности у всех русских, лишенных прав существования революционных партий, оборонческих и интернационалистических, все равно иностранной к отечественной буржуазии у нас в страну не пустят, чего бы это ни стоило.
Этот ливень войн, насылаемых на Россию мировой реакцией при преступном молчании и попустительстве международного пролетариата, только вконец истощает ее силы, затягивая наступление единственно доступного для нас исторического выхода. Россия превратилась в какой-то живой комок сплошного острого страдания от голода, холода, болезней, ужасов войны и коммунистического террора. Трудящиеся России протягивают руки к вам, наши братья и товарищи, трудящиеся мира, с мольбой о помощи и с гневным укором за такое долгое бездействие.
В случае победы над новыми вторжениями торжествует красный империализм коммунистической реакции, исторически неизбежно вовлекающий Россию в новые и новые военные авантюры. Таким образом, для решения нашей проблемы во всех случаях необходимо снятие с России блокады и отказ от интервенции. При их прекращении, при экономической и продовольственной помощи извне затравленные внешним и внутренним террором трудящиеся обретут в себе силы для своего освобождения, для строения новых хозяйственных форм, подъема и развития производительных сил и залечивания своих ран. При полной свободе творчества и инициативы, добытой пролетариатом и крестьянством таким крестным голгофским путем, развернутся наконец все возможности расцвета народных сил и национального экономического развития. При свободной творческой федерации профессиональных и кооперативных объединений трудящихся, с непременным поглощением ими всех функций хозяйственной жизни как в сфере производства, так и обмена и распределения, при свободной политической федерации всех национальных, культурно-бытовых образований без всякого насилия, подавления и поглощения создается органическая ткань общественной солидарности, создается возможность обновления и роста.
Ваши совесть и долг, т[оварищи] рабочие, требуют от Вас недопущения Вашей буржуазии к новым разгромам России. Ваше достоинство и классовое самосознание налагают на Вас обязанность отразить попытку навязать нарождающемуся революционному движению в массах диктатуру партий, сговаривающихся сейчас за Вашей спиной о взятии власти над Вами в свои руки. Заседающий в Москве так называемый III Интернационал[3] пробыл в Москве, не спустившись с высот сытого и каменно-парадного Кремля, не догадавшись спуститься в казармы, заводы, в деревню и в подвалы чрезвычайных комиссий[K], где идет сплошной стон и вопль угнетенного рабочего и крестьянина, где стоит гул от стрельбы в живых, стонущих от боли и страха людей.
Тов[арищи] рабочие, бойтесь этого нового заговора, затеваемого в мировом масштабе. Он может по своим результатам оказаться для Вас трагичнее, чем заговоры политических шулеров из старого мира. Под руководством и гегемонией марксистской Р[оссийской] к[оммунистической] р[абочей] п[арт]ии для мирового пролетариата не может выйти ничего, кроме мировой чрезвычайки, где погибнут лучшие Ваши верования и мысли, разобьется Ваша энергия самостоятельных достижений и загаснут под мертвящим дыханием самодержавного центризма все редчайшие действенные возможности Ваших освободительных революций.
Бойтесь из-под кнута собственнических групп попасть под проволочную плеть бесконтрольного партийно-государственного аппарата. И власть свою стройте из Вас[L] самих, какими бы благодетелями перед Вами ни оказывались сейчас Ваши будущие кровавые диктаторы.
Партии формулируют Ваши требования и служат Вашим интересам и своим и Вашим идеалам, они могут и обязаны быть идейными руководителями, советниками, учителями, но не господами. Это говорит один из представителей огромнейшей, опиравшейся на миллионы трудового[M] люда партии, прошедшей через горнило величайших испытаний за три года. Наша молодая партия, выросшая на основе старой ПСР и на основе революционной народной стихии, стояла у власти рядом с б[ольшеви]ками[4], прикасалась духовно и физически к власти, в самой природе которой есть всегда что-то глубоко[N] развращающее. И наша партия добровольно бросила власть и приняла на себя всю тяжесть гонений ком[мунистического] прав[ительст]ва. В течение двух лет мы[O] подвергаемся в своем голодном и холодном подполье свирепым разгромам, провокации и истеричной мести потерявшей меру во всем партии. Наши товарищи сидят в центральных и сибирских тюрьмах в тяжелых условиях режима, голодного питания, оторванности от жизни по 1 ½ – 2 года. Они умирают от тифа, голодовок, болезней и от пуль при попытках к побегу. Наши семьи при аресте одного или двух членов семьи разоряются до основания, имущество их разграбляется дотла, отцы, матери, жены, дети берутся заложниками.
Нам ниоткуда нет спасения и защиты, так как мы по существу программы и тактики и нашей кровной преданности трудящимся являемся крупнейшим врагом всех эксплуататорских групп, и нашим источником существования являются только тайная поддержка наших рабочих и крестьян и наш энтузиазм к правде – истине наших идей. Поэтому мы молчали 2 года и не жаловались, как ни вопияло порой наше лично-партийное страдание. Что мы перед лицом неслыханного страдания наших братьев крестьян и рабочих, обманутых в их светлой вере в социализм, убитых душевно и закованных по рукам и ногам!!! И только теперь во имя нашей и Вашей революции, с которой спаяны все наши дела и перспективы, мы говорим Вам, т[оварищи], о своем страшном опыте, не чувствуя за собой права дольше замалчивать его, боясь такого же обмана и насилия над Вами, в каком находятся и гибнут русские трудящиеся с их великой революцией.
М. Спиридонова
ГАРФ. Ф. Р‑5969. Оп. 2. Д. 46. Л. 1–9. Подлинник. Рукопись, чернила. Заголовок – синий карандаш.
[1] Вероятно, помимо РКП(б) подразумевались национальные коммунистические партии в УССР и других советских республиках.
[2] Речь идет о попытке сорвать Брестский мир в результате покушения левых эсеров Н.А. Андреева и Я.Г. Блюмкина на германского посла В.Мирбаха. (Подробнее см.: «…С этого момента события развивались неотвратимо, вплоть до исчезновения партии левых эсеров с политической сцены». Очерк Виктора Сержа «Казнь посла Германии графа Мирбаха (Москва, 6 июля 1918 г.)» / публ. А.В. Гусева, Я.В. Леонтьева // Отечественные архивы. 2018. № 2. С. 86–106.)
[3] Речь идет о II конгрессе III Интернационала (открылся 19 июля 1920 г. в Петрограде, с 23 июля по 7 августа работал в Москве), в котором принимали участие 218 делегатов от 54 партий и профсоюзных организаций. На конгрессе был принят Устав Коминтерна, подтвердивший цели и задачи мирового коммунистического движения, принятые на I конгрессе: свержение капитализма, установление диктатуры пролетариата и создание всемирной Советской республики. Причем Коминтерн в нем рассматривался как единая международная партия с железной дисциплиной. На основе доклада В.И. Ленина «О положении в мире и задачах Коминтерна» ближайшими его задачами было определено создание в каждой стране единой национальной коммунистической партии, сочетающей легальные и нелегальные методы борьбы. В качестве условий вступления в Коминтерн были приняты ленинские «Двадцать одно условие». (Подробнее см.: Ватлин А.Ю. Второй конгресс Коминтерна: точка отсчета истории мирового коммунизма. М., 2019.)
[4] В ноябре–декабре 1917 г. левые эсеры вошли в состав Совета народных комиссаров РСФСР (хотя первоначально отказались, выдвинув требование о создании однородного правительства из представителей всех социалистических партий): А.Л. Колегаев – нарком земледелия, В.А. Алгасов – внутренних дел без портфеля с решающим голосом, В.А. Карелин – имуществ Республики, П.П. Прошьян – почт и телеграфов, В.Е. Трутовский – по делам местного самоуправления, И.З. Штейнберг – юстиции. В объединенном ВЦИК Советов рабоче-солдатских и крестьянских депутатов фракции левых эсеров принадлежала треть мандатов; М.А. Спиридонова возглавила исполком крестьянской секции ВЦИК, обладавшей собственным аппаратом и печатным органом (газета «Голос трудового крестьянства»). В январе–феврале 1918 г. левые эсеры пополнили коллегии ряда наркоматов и возглавили ключевые органы управления в Рабоче-крестьянской Красной армии. П.П. Прошьян и В.А. Карелин наряду с В.И. Лениным, Л.Д. Троцким и И.В. Сталиным составили исполком СНК РСФСР. Представители ПЛСР входили также в региональные советские правительства, в частности в СНК Сибири (С.Г. Лазо, А.П. Лебедева и др.) и Московской области (А.А. Биценко, А.А. Шрейдер и др.), в Высший военный совет Республики, Высший совет народного хозяйства РСФСР, занимали руководящие посты в ВЧК по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности (В.А. Александрович, П.Ф. Емельянов, Г.Д. Закс и др.).
[A] Заголовок документа. Здесь и далее подчеркнуто в документе.
[B] Слово вписано над строкой.
[C] Слова «бросив единоличный вызов германскому» вписаны над строкой.
[D] Слова «со стороны» вписаны над строкой.
[E] Слово вписано над строкой.
[F] Слово вписано над строкой.
[G] Далее зачеркнуто «права».
[H] Слово вписано над строкой.
[I] Слово вписано над строкой.
[J] Далее зачеркнуто «очень».
[K] Слова «чрезвычайных комиссий» вписаны над строкой.
[L] Далее зачеркнуто «своих».
[M] Далее зачеркнуто «народа».
[N] Слово вписано над строкой.
[O] Слово вписано над строкой.